История моей жизни

Коренная москвичка. Училась в одной единственной школе. Без эксцессов и приключений. Цитата учителя: «Ваш класс — умный, второй — спортивный». У нас было все тихо и мирно. Стенгазету нарисовать или кубик всему классу начертить — это ко мне. Со средней школы — художественная школа несколько раз в неделю.

Мой путь в архитекторы был, возможно, не до конца осознанным и романтичным, манящим красотой и желанием быть не как все, но он был полностью осознанным.

Родители — экономисты. Когда встал вопрос определения института для поступления, выбор был из двух направлений: экономический (рядом с домом — финансовый институт) либо архитектурный на Кузнецком мосту.

Опций «не поступить» или «учиться на платном отделении» не было — ничего кроме бюджетного отделения не рассматривалось. Родители могли помочь только деньгами на «ватман и ластики». Когда обсуждали выбор, они сразу обозначили: «В карьерном плане, в архитектуре мы тебе не поможем. А в экономической всегда сможем помочь с работой. Да и в целом, ты понимаешь, что тебе придется чертить балку № 13 всю жизнь?».

Первый пункт я услышала, второй — приметила. И поступила в МАРХИ.

В художественной школе, Москва

Учиться было не просто, особенно на первых курсах. Многие мои одногруппники из архитектурных семей «впитывали предмет с молоком матери». У меня же за плечами была только художественная школа с классным педагогом, который не боролся с пристрастиями учеников, а, наоборот, их поддерживал. В институте многих вещей я просто не знала. Откуда? Дома я слышала разговоры про торги на бирже, микро- и макроэкономические кризисы, взаимосвязь политики и экономики. Хорошо помню первое институтское задание — «клаузура». Я даже слова такого тогда не знала. Интернета не было, спросить не у кого. Не знала, что такое планшет и как натягивать ватман. Понимание плаката — на уровне школьной стенгазеты. Поэтому сделать задание для меня тогда было подвигом.

Студенты МАРХИ

На фоне всей группы, где 90% студентов были из семей архитекторов и художников, я выглядела, мягко говоря, бледно. Когда ты догоняющий — это сложно. Я не видела зазнайства со стороны одногруппников (спасибо им!), но свой путь шла полностью сама.

После второго курса нужно было выбрать специализацию. На кафедру большой архитектуры меня не взяли. Кафедра промышленной архитектуры мне тогда казалась «про пожарное депо» — и больше в моей жизни ничего не будет. Ее даже не рассматривала. И вот Илья Георгиевич Лежава позвал меня к себе на градостроительство. «Это интересно. Не понравится — переведешься еще куда-нибудь». Это оказалось действительно интересно. И я осталась с удовольствием и восторгом.

Многие вещи мне были не понятны, но интересны.

Я следовала советам и рекомендациям, как понимала. Самым странным было рисовать три кальки: транспортный каркас, зеленый каркас и морфологию (застройку). Главный постулат кафедры тогда: никогда не начинать с транспорта. Прошло более 20 лет, и постулат стал заповедью. Транспортный каркас стал транспортно-пешеходным. Еще немного, и станет пешеходно-транспортным (это к вопросу о приоритетах городской среды).

На последнем курсе нужно было выбирать, где делать диплом. В тот год главный архитектор Москвы Александр Викторович Кузьмин и директор НИиПИ Генплана Москвы Сергей Борисович Ткаченко набирали группу. Нас пригласили в мастерскую, чтобы рассказать о проекте — реконструкция и реорганизация промышленных территорий вдоль Москва-реки в черте столицы. Занятия — в мастерской Ткаченко, бок о бок с архитекторами. Конечно, мы были оторваны от студенческой жизни, но при этом стали частью мастерской. Обязательным условием было прохождение практики в одной из мастерских по распределению. Куда отправят — там и трудишься. Моей главной и единственной задачей было оформление чертежей: маркировать оси и заполнять штампы. Это очень меня отрезвило. Полгода такой работы, и ты будешь «рвать попу на британский флаг», только чтобы такими высокоинтеллектуальными задачами больше не заниматься.

Диплом защитили… А дальше что? Брать год отпуска на поиски себя было не принято. Окончил институт — иди работай. Как искать, где искать — непонятно. В 2000 году сайтов для поиска работы, как и доступного интернета, не было. Сидеть на шее у родителей — зазорно. И я иду на поклон к Сергею Борисовичу и спрашиваю, не найдется ли какой-то работенки для свеженького специалиста. Мне предлагают пойти в Генплан Москвы в Мастерскую № 1.

Я выхожу на работу в августе, всего через месяц после выпуска.

В первую неделю работы меня обучили главной заповеди: город — это съем прибыли с гектара. Все. Точка.

Это главное, что надо помнить про город и работу с ним. Город зарабатывает. Все что вокруг — это инструменты и средства для заработка.

Мастерская № 1 в тот момент занималась развитием промышленных территорий. Я участвовала в разработке проектов планировки промышленных зон Калошино (всякие Амурские и Монтажные улицы), Трикотажная и Некрасовка. Многие из этих территорий вернутся ко мне позже в виде объектов девелопмента. В то время Правила землепользования и застройки для Москвы только разрабатывали и внедряли. Многие вещи у меня вызывали вопросы и недоверие, но «большие люди» говорили, что так правильно. Были количественные характеристики и метрики развития территории. Но никогда не говорили про качественные.

Институт показал вертикаль власти и неповоротливость бюрократической системы. Куда дальше?

Кризис. Все либо рожают, либо меняют работу, либо идут дальше учиться. Я еду учиться.
В Швецию. На программу развития и дизайна городской среды. После бюрократической машины с бумажными планшетами. Да-да, в годы начала моей карьеры новое строительство вносилось на карты города в бумажном виде. Были картонные планшеты метр на метр и специальный ответственный, кто синей ручкой наносил новый промышленный объект, а демонтированный отмечал крестиками.

Поэтому, когда я оказалась в Швеции, где в расписании есть время для чтения и компьютерный класс, в который можно прийти и занять комп с абсолютно любым софтом да еще и подключенный к интернету, это было, как в тумане.

Вторым шоком был размер города. Стокгольм маленький. ОЧЕНЬ маленький по сравнению с Москвой. В первый день я прошла мимо центра три раза и никак не могла его найти. По стокгольмским меркам, мое жилье было далеко от центра, да еще на противоположной стороне от универа. То есть мне предстояло ездить через весь город насквозь туда-обратно каждый день два раза в день. Ну какое жилье нашла — тому и рада.

Я приехала за пару дней до старта программы, чтоб разобраться с логистикой. Беру карту города: до центра всего три станции. День погожий, солнце светит, август. Делать особо нечего. Как и где купить билет — не знаю. Дай прогуляюсь. Для меня три станции — это путь от «Алексеевской» до «Проспекта мира». Не близко, но пройтись можно, особенно когда ничего не знаешь и надо знакомиться со средой обитания. Заодно узнаю, где какие магазины и чем тут живут люди. Так вот, исторический центр я прошла насквозь ТРИ РАЗА. Никак не могла понять, в каком месте я неверно поворачиваю, что оказываюсь в застройке 80-х годов. Оказалось, что станции метро настолько короткие, что три стокгольмских остановки - это одна московская. Так и узнала о городе человеческого масштаба. 
О том, что одно и то же может быть одному далеко, а другому — близко. И мне вполне комфортно жить в противоположной стороне города от универа.

Студенты программы «Развитие и дизайн городской среды». Стокгольм.

Стокгольм. Город человеческого масштаба

Значительно позже я узнала, что здесь также есть местные «Люберцы» и «Химки», и они так же недосягаемы в плане транспортной доступности. Узнала, как шведы работают с такими территориями, и почему не все должно быть центром.

Вернулась в Москву. Работала в разных частных проектных бюро. Опыт с транспортниками показал геологию и научил азам транспортного планирования. Мы тогда стояли у истоков проектов планировки линейных объектов. Скорости, радиусы, земельно–имущественные отношения, перспективы развития, горизонты планирования. Интересный опыт. Теперь понимаю, что транспорт мне друг, а не враг. Диалог – основа всего.

Проект — всегда живой, и чтобы не потерять смысл и визуальную составляющую, важно курировать весь этот процесс.

Занималась коттеджными поселками – был такой модный формат. Сейчас он возвращается. Самая главная его проблема – это поиск талантов-учителей-педагогов-воспитателей в детские сады и школы на территории коттеджных поселков. Поселок высокого класса требует соответствующего уровня образования. А из «центра Москвы» в обратную сторону за 15+ км не каждый поедет.

У меня был также кейс, когда в одной зоне совпало три поселка, которые примыкают друг к другу границами земельных участков. В каждом поселке, по заданию, полагается запроектировать сад на 75 учеников и спортивный клуб. Итого, в одной локации – три малюсеньких сада и три малюсеньких спортклуба. Взаимодействовать девелоперы отказались.

Коттеджные поселки развились в жилые комплексы, а к ним подтянулись и городскими территории, парки, улицы. Я активно проектировала и развивала все это вместе с коллегами в бюро ARTEZA. Опыт концептуального проектирования подсказал, что необходимо курировать весь процесс – от идеи до реализации. Девелоперский цикл проекта – от трех лет. За это время и бюджет изменится, и коммерческая составляющая проекта, и нормативные изменения произойдут.

Автор – самое заинтересованное лицо в точной реализации задуманного. Так же важно, работая в городе в ограниченном бюджете и жестко регламентируемом контексте, быть реалистом, понимать процессы, чтобы не запроектировать на этапе идеи космический корабль, который не сможет приземлиться.

На проекте Центрального парка в «Сколково» учились выстраивать работу с иностранными партнерами, разбирались в их ценностях, особенностях проектирования, объединять и увязывать с госзаказчиком, жестким графиком и бюджетированием.

Потом был опыт работы на стороне девелопера, в роли заказчика. Процесс изнутри большой машины. Сложно. Долго.

Структура, правила и коммуникация – залог успеха. Важно не только внедрять правила, но и доносить ценности и смыслы.

Постоянный баланс между идентичностью объекта и типизацией решений. Когда в управлении 20+ объектов, начинаешь придумывать, как бы сделать так, чтобы и типовых решений было больше, но при этом не получилось улицы Строителей, как в советском кино «Ирония судьбы, или С легким паром».

Разработка проектов на стороне заказчика в департаменте развития продукта — это как участие в большой машине по производству квадратных метров. Что такое продукт, какова его роль, какие у него характеристики, как ими управлять, как балансировать себестоимость, какие метрики качества применять, какие тренды предусмотреть, какие потребности клиента закрыть? А как реализовать? А как внедрить? Проектируем сегодня — живем послезавтра. Становишься неким медиатором или переводчиком между техническими параметрами и качественными характеристиками, будущими потребностями и современными реалиями.

Благоустройство формирует повседневный комфорт и пользовательский опыт будущего жителя. Само слово «благоустройство» в русском языке имеет два корня: благо - благополучие и строй - строение, порядок. Вечная дилемма: среда формирует человека или человек формирует среду.

Я готовлю город на медленном огне, в чистом виде не разрабатываю мастерплан или генплан развития территории, но формирую и создаю тот самый осязаемый каркас повседневности.

Благоустройство - это социально значимый аспект будущей городской жизни.

Благоустройство городской среды, дворы и ландшафт стали моим флагманом